Будут ли россияне жить в правовом государстве? Когда сформируется гражданское общество? Ответы на столь же глобальные и волнующие вопросы бытия уже были даны нынешнему поколению. Светлое будущее многим виделось тогда совсем рядом, и мы уже четверть века должны были жить в самом справедливом, по тогдашним представлениям, обществе.

Утверждения о жизнеспособности того общественного устройства были сильно поколеблены событиями в мире и на одной шестой земного шара. Но безотносительно к переменам на географических картах и в судьбах конкретных людей, живущих теперь в разных странах бывшего Союза, в общественном сознании сохранились и укрепились представления о праве как универсальном инструменте поддержания стабильности в обществе, инструменте, способном так или иначе учесть интересы различных социальных групп.

Даже революции, потрясая основы жизни государств, проливая немало крови, в первые же мирные дни стремятся к закреплению своих результатов в нормах права, История человечества — это и история правоотношений, если под «правом» в самом широком смысле слова понимать внешние объективные критерии, которые объясняют и оправдывают поступки людей, дают им основания столь значимые, что это делает их обязательными для всего общества.

История цивилизации, по мнению видного правоведа С. Алексеева, свидетельствует, что понимание права проходило ряд фаз, двигалось, начиная с самых «давних» и «варварских» форм и проявлений, со ступеньки на ступеньку, соответствовало стадиям развития культуры, гуманизма, других ценностей и идеалов цивилизации.

Автор называет четыре ступени, позволяющие достаточно определенно очертить правовые поля в те или иные эпохи, в том числе, и в нашем переходном обществе:

— право сильного, когда нет никаких иных критериев, обосновывающих поведение людей, кроме силы: сама по себе сила и есть право, она оправдывает любые поступки;

— «кулачное право», в соответствии с которым существуют определенные общеобязательные критерии — обычаи, общеобязательные нормы, но и в самих этих нормах, и в ситуациях конфликтов решающим фактором остается сила;

— право закона — система формальных общеобязательных норм-критериев, устанавливаемых законом, другими официальными источниками, и только в соответствии с ними определяется правомерность или неправомерность поступков;

— право как выражение глубинных нормативных начал цивилизованного общества, справедливости, неотъемлемых прав людей — такая система правозаконности, при которой право и правосудие приобретают основополагающее значение в жизни общества, государства[1].

Право — в высоком, демократическом понимании этой категории — обязательный элемент гражданского общества, в котором экономика достигает высокого уровня развития в результате рыночных реформ, налицо — система неотъемлемых прав и свобод человека, парламентаризм и система противовесов власти, правосудия.

Нетрудно при этом увидеть место и роль журналистики в государстве, находящемся на третьей или поднимающемся на четвертую ступень. Правовое пространство, на котором действует журналистика, — это пока «молодые горы»: так геологи называют участки Земли, где активно идут процессы, приводящие к изменению рельефа. Мы же — свидетели и участники изменений «рельефа» общественной жизни, проходящей буквально на глазах.

Юридическая база российских средств массовой информации только складывается. Во многих ситуациях регулирование осуществляется указами Президента РФ, постановлениями, распоряжениями правительства, статьями Гражданского, Уголовного, Административного кодексов Российской Федерации. Все эти официальные документы порой не просто не стыкуются между собой, но и противоречат друг другу. В реальной журналистской практике это приводит не только к ошибкам, которые вынуждены исправлять суды (что еще не самое страшное), но и к тупиковым ситуациям.

Так, закон о СМИ предписывает журналистам вести поиск, получать, передавать, производить и распространять информацию. Однако есть и закон «О милиции», позволяющий работникам этой правоохранительной структуры усомниться в подлинности служебных документов журналиста и задержать, например, нежелательную съемочную группу для выяснения личностей, под угрозой оружия уложив на землю лицом вниз (так действительно случилось с создателями популярной телепрограммы). Как быть? Сделать в законе «О милиции» исключение для журналистов? Абсурд… Подобные коллизии вроде бы призвана разрешить с участием исполнительной власти специальная карточка профессионального журналиста, на которой имеется подпись министра внутренних дел. Разработчики считают, что документ убедит самого сомневающегося человека с автоматом: перед ним — журналист, а не самозванец с камерой или диктофоном.

Правовое пространство, на котором действует журналистика, характеризуется противоречивостью, мозаичностью, неполнотой, что отражает переходный характер экономики и всего спектра отношений в обществе. Особенно влияет на правосознание фактор экономической нестабильности, искажающий правовое пространство журналистики различными формами противостояния властных структур, криминализацией. Все многообразие отношений, которые отражает журналистика, выглядит достаточно часто как противостояние, разрешающееся по «праву силы».

Журналист в своей повседневной деятельности находится по многим поводам как бы в точке пересечения сразу нескольких законодательных актов. При определенном стечении обстоятельств, когда материал задевает интересы властных структур, когда огласка чьих-то неблаговидных действий становится опасной, нередко находится законный (не говоря уже о криминальных) способ отомстить «обидчику». Газеты едва ли не ежедневно повествуют о таких фактах. Что делать? Работать, по крайней мере, на упреждение, т.е. знать законы, следить за законодательством. Понимать, что действовать журналистам приходится, руководствуясь не только своим «отраслевым» законом «О средствах массовой информации», хотя он и определяет многие действия журналиста. Но не все и не во всех случаях многогранной профессиональной деятельности.

Несколько лет назад, при обсуждении заявки о приеме России в Международную Федерацию журналистов, генеральный секретарь МФЖ Айдан Уайт заявил, что все законодательство о прессе может быть заключено в одной фразе: пресса свободна. Но прошло время, Россия в федерацию журналистов вступила, и генеральный секретарь, спустившись с правовых небес на реальную российскую землю, констатировал — уже письменно: «Самый лучший закон не будет действовать, если рядом с ним существуют сотни других закончиков и подзаконных актов, всячески противодействующих главному Закону[2].

Простим автору публицистически-правовую вольность: если «закончик» принят по всей форме, то это — Закон, и его надо исполнять. Но в журналистской профессиональной среде представление о свободе — понятие ключевое. Да и журналистская наука утверждает: в том, как в законодательстве формулируется право на свободу деятельности СМИ, наглядно проявляется действительный уровень достигнутой в обществе свободы печати, радио, телевидения. В гражданском обществе юридический аспект свободы журналистики выглядит как правовое регулирование, цель которого — обеспечить «ответственную свободу» СМИ. А это — охрана интересов государства как гаранта стабильности всего правового поля, государства, защищающего интересы всех членов общества.

Законодательство зарубежных демократических стран содержит четко оговоренные ограничения «полной свободы» журналистики для сохранения этой стабильности. Юридическое регламентирование деятельности СМИ — это и охрана прав и законных интересов личности от посягательств всех институтов общества, в том числе — и самой журналистики. В соответствии со «Всеобщей декларацией прав человека», другими документами ООН государства должны обеспечивать такую защиту.

Таким образом, проблема свободы журналистики и журналистской деятельности по своей природе и демократической ценности относится к центральным в сфере научного знания, затрагивая все многообразие журналистской практики. Здесь сталкиваются интересы различных политических сил, в том числе — и прямо причастных к созданию новых правовых актов, непосредственно или опосредованно воздействующих на функционирование журналистики. С точки зрения «ответственной свободы», защиты демократических ценностей — основы гражданского общества — и следует рассматривать все многообразие существующих правовых документов, оказывающих влияние на повседневную деятельность СМИ.

В принципе, регламентированию — в той или иной форме — подлежат все направления многообразных отношений между СМИ и обществом. Отсутствие или недоработки в таком регламентировании и рождают взаимное недовольство властей и «четвертой власти», которое ощущается на всех уровнях. Это недовольство звучит и в материалах прессы, телевизионных интервью и выступлениях государственных деятелей. Журналисты от имени общества совершенно справедливо упрекают власти в отсутствии информации по самым актуальным вопросам, затрагивающим интересы всего населения (войны в регионах, расходование бюджетных средств, борьба с коррупцией и организованной преступностью). У власти — свои претензии: журналисты способствуют нестабильности и обострению существующих трудноразрешимых противоречий переходного периода! Аудитория при этом четко осознает ситуацию и предъявляет свой счет и тем, и другим: «Вы пишете, а на вас не реагируют!» Один из перспективных политиков посетовал: «У нас нет общественного мнения, иначе как можно так относиться к тому, что пишут журналисты?! У них, на Западе, при таких публикациях чиновники любого ранга уходили бы в отставку, если не в тюрьму. А у нас?!»

Этому политику легко можно возразить: «Общественное мнение есть — нет гражданского общества, в котором общественное мнение и может реально себя проявить!» Но поколению журналистов, которые работают сейчас и начнут профессиональную жизнь в XXI веке, предстоит действовать в условиях переходного периода. Экспорт «гражданского общества» невозможен: оно вырастает на собственной почве и совершенствуется, в том числе — и последовательным и всесторонним правовым регулированием и правовым обеспечением демократических преобразований в экономике и общественных отношениях

В этой связи следует подчеркнуть, что понятие «свобода журналистики», о которой мы говорили и будем говорить, конечно же, не исчерпывает проблему регулирования деятельности СМИ, хотя и является, несомненно, центральным при любых попытках охарактеризовать положение журналистики в обществе. Такому регулированию подлежит довольно широкий спектр взаимоотношений, возникающих на всех стадиях работы редакции: трудовые отношения в редакциях с различными формами учредительства, государственные гарантии обеспечения их деятельности — вплоть до прямой финансовой поддержки государственных органов информации, местных изданий. Правовому регулированию подлежит и экономическая деятельность редакции, в том числе — участие спонсоров и публикация рекламных материалов, ставших основным источником пополнения редакционного бюджета, взаимоотношения СМИ и журналистов с другими государственными и общественными институтами и отдельными гражданами.

Нельзя не отметить, что опубликован ряд международных правовых актов, которые до последнего времени были доступны лишь ограниченному кругу специалистов. Многие из этих текстов обнародованы по специальному указанию Президента РФ в порядке, предусмотренном для публикации законодательных актов Российской Федерации. Этим, несомненно, было подчеркнуто стремление новой России строить свое законодательство о правах человека (а право на информацию, обеспечиваемое в том числе и СМИ, — неотъемлемое право человека), признавая приоритет документов международных организаций, принципы деятельности которых разделяет Россия, подписав соответствующие соглашения, договоры и конвенции.

Законодательное обеспечение свободы массовой информации

Принятая 12 декабря 1993 года Конституция Российской Федерации впервые в истории России закрепила в части 5 статьи 29 понятие «свобода массовой информации». Дав конституционную — т.е. высшую — гарантию, Основной Закон столь же четко ввел ограничения на использование гарантированной свободы для дестабилизации общества. Эти ограничения касаются прежде всего пропаганды и агитации, возбуждающей социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть или вражду; запрещена пропаганда социального, расового, национального или языкового преимущества (статья 29, часть 2). «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускается», записано в части 1 статьи 24 Конституции РФ.

Законный способ поиска, получения, передачи, производства и распространения информации (в том числе и массовой) предполагает недопустимость разглашения сведений, составляющих государственную или специально охраняемую тайну. В Конституции прямо указано, что сведения, составляющие государственную тайну, определяются Федеральным Законом (статья 29, часть 2).

До момента выхода специального закона — т.е. в течение полутора лет — была возможность произвольно толковать конкретное наполнение понятия «государственная тайна». Журналисты сетовали тогда, в том числе публично, на произвольные запреты чиновников, обладавших той или иной информацией. С другой стороны, ряд публикаций посвящался тому, как обладавшие определенными связями госчиновники организовывали продажу ранее закрытых документов на Запад, ссылаясь на снятие (произвольное) грифа секретности. Происходило это потому, что Конституция отсылала к закону, который еще не был принят: закон «О гостайне» появился лишь в мае 1994 года.

Важно отметить, что перечисленные в «ключевом» законе — «О средствах массовой информации» — правомочия, гарантирующие «свободу массовой информации», могут быть ограничены лишь правовыми нормами. Закон «О СМИ» устанавливает такие ограничения. Запрещено использовать СМИ «в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну, для призыва к захвату власти, насильственному изменению конституционного строя и целостности государства, разжигания национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни, для пропаганды войны, а также для распространения материалов, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости».

В июле 1995 года в этот закон была внесена поправка, залрещающая использование скрытых вставок в теле-, видео-, кинопрограммы и т.д., воздействующих на подсознание аудитории.

Говоря об ограничениях «свободы массовой информации», следует уяснить главное: любые ограничения должны быть законными, т.е. содержаться лишь в законах, а не в подзаконных актах и ведомственных документах. Так, в случае введения чрезвычайного положения, может быть введена цензура журналистских материалов, исходящих из района ЧП. Однако препятствовать журналистам в получении такой информации, создавать вокруг них информационный вакуум недопустимо: эти действия властей даже в случае формального объявления ЧП незаконны. Что же говорить — с точки зрения закона — о действиях военных и гражданских должностных лиц в начале чеченских событий в январе 1995 года?!

Законодательную основу свободы массовой информации составляет, наряду с законом «О СМИ», и другое. Существует, например, Федеральный Закон «О порядке освещения деятельности органов государственной власти в государственных средствах массовой информации», определяющий, в основном, деятельность электронных СМИ, в том числе — порядок предоставления эфирного времени в региональных СМИ.

Кроме специализированных законов о СМИ, законодательную базу свободы массовой информации составляют правовые нормы других законов. К примеру, Уголовный кодекс России содержит статьи 130 и 131, устанавливающие повышенную ответственность за клевету и за оскорбление, нанесенные с помощью средств массовой информации.

К сожалению, разработчики нового Уголовного кодекса удалили из него статью 140/1, предусматривавшую в начале эпохи гласности ответственность в виде лишения свободы на срок до двух лет за злостное воспрепятствование в какой бы то ни было форме законной профессиональной деятельности журналистов. Причина? «Слабая применимость этой статьи», — так объяснили свои действия авторы новой редакции УК. Вот так и создается неполнота и противоречивость правового пространства, в котором действует журналистика. Исключая под надуманным предлогом статью из Уголовного кодекса, законодатель нарушает соотношение прав и ответственности журналиста.

Но и самый взвешенный подход, тщательная кодификация информационного законодательства (а когда-нибудь такая отрасль права станет общепризнанной) сама по себе не снимет противоречий между властью и прессой. Необходима не государственная, а национальная политика — такую идею выдвигают ведущие ученые в области теории журналистики. За «столом», где разрабатывается такая политика, должны оказаться не только власти, но и институты гражданского общества.

В основу этой политики должны быть положены принципы информационной безопасности применительно к сфере журналистики. Профессор Е.П. Прохоров в выступлении на IV съезде Союза журналистов России пояснил, что, по его мнению, значит добиться информационной безопасности: «Во-первых, все субъекты общественных отношений — и государства, и гражданского общества — имеют возможность высказаться. Во-вторых, все имеют право быть «услышанными» всеми теми, кого касается высказывание. В-третьих, все «говорящие» и все «слушающие» должны уметь сознавать равенство собеседников и видеть свои интересы на фоне интересов других. В-четвертых, поэтому требуется владеть навыками равноправного и конструктивного социального диалога, предполагающего поиск компромисса на путях «сдвига к центру»[3].

Легко показать, что перечисленные минимальные требования информационной безопасности не соблюдаются, а это приводит ко многим трудностям в становлении демократии, достижении общественного согласия, к неуверенности людей в завтрашнем дне.

____________
1 Право России. «Независимая газета». — 25 мая 1993. — c. 5.
2 «Журналист». — № 8 — 1995. — c. 10.
3 IV съезд Союза журналистов России. Материалы и документы. — М.: 1995. — c. 92

Текст: Г.М. Пшеничный

Источники: sovmedia.ru, Материалы Международной научно-практической конференции «Анализ систем на пороге XXI века: теория и практика» в 4-х томах. Том 2. / Сост. Т.Е. Сафонова — М.: «ИНТЕЛЛЕКТ» — 1996. — 438 с.